Поиск по сайту:
  

Главная
Мы здесь были
Всегда рядом
Фотогалерея
Мимолетности
Страна советов
Детский мир
СТЭМ и песни
Обитель творчества
Трапезная
Трибуна
Форумы

АРТмосфера
Поддержка
Правила
(Результаты голосования)
Логин:

Пароль:

помнить пароль



Зарегистрироваться
Забыли пароль?

Сейчас на сайте:

Всего посетителей 0
Из них зарегистрированных - 0

     
    Главная »»   Обитель творчества »»   

    << Назад

    Проза(2)
    Казанская Ольга Станиславовна
    А-12-74

    Посевная

    Проза

    Посевная

    Посевная, посевная,
    Сотки слева, сотки справа...
    Зачем я каждый год сюда приезжаю? Для чего мне эти сотки бурьяна, нашествие топинамбура, буйство сливовой поросли, боль в спине и мошкара в глазах? До рынка пять минут езды на машине, магазинов больше, чем людей, бабки на остановках торгуют укропом и огурцами, ешь – не хочу. Приезжаю, как на передовую. Люди спят, пьют, едят, отдыхают, в конце концов, у всех всё давно перекопано, посажено и вылизано до последней травинки, а у меня и конь не валялся последние десять лет с тех пор, как отец сдался на милость возрасту и болезням.
    И вот я здесь. Солнце светит, птицы поют, земля ждёт лопаты, отжившие деревья пилы, а сушняк спички. Но пианино «мне радостно скалится» всеми тридцатью двумя белыми зубами из-под прошлогодней пыли на чёрной лаковой крышке, и я достаю с полки ноты. «Лебедь» грациозно кружится по залитому солнечными бликами озеру, «Лунная» ночь накатывается тревожными воспоминаниями и засыпает.
    Я выхожу в сад. Воздух и солнце пронизывают меня насквозь. Солнце такое нежное, а воздух такой лёгкий и промытый, что чувствуешь себя безбилетником в раю.Снимаю плёнку с укрытых на зиму роз. Подросшие соседские котята возятся где-то рядом... Ну да, Левитан, Чайковский – куда ж они без родной-то природы, но ведь не сеяли, не копали гряды, просто любовались и вдохновлялись... Да,пожалуй, вдохновение и есть самое правильное слово. Хочется прыгать, резвиться, как котята, порхать бабочкой, кому-то признаваться в любви... и всё? Вдохновение требует выхода, отдачи себя другим через звук, слово, пластику, цвет. А земля? Она такая мягкая, рыхлая, копать одно удовольствие. Усталости не чувствуешь, есть не хочется, глаза выхватывают всё новые дела: малину почистить, пионы окопать... Им без меня плохо, дождей нет, земля сохнет, я слышу как чеснок просит пить, ти-ихо так, но очень внятно. На местном диалекте это называется «дать ладу», т.е. сделать так, чтобы было хорошо.Земля нас вдохновляет, но она и нуждается в нас. Жить на ней и только потреблять – скучно и нечестно. Она вдохновляет не только на поэзию, но и на труд, заботу, верность. Это как в любви, можно только цветочки срывать и запахом наслаждаться, а можно беречь, заботиться, охранять.
    Мой покойный сосед справа – местный «наркобарон» Коля, насильно посадивший на иглу жену и несколько лет спустя сожжённый ею в собственном доме—совсем в ньюлопахинском духе пытался учить меня: « Земля должна приносить доход» (это он о торговле грушами и прочими яблоками). Сосед слева – Витя, отсидевший за убийство жены, -- ничему не учит, просто, как и Коля, содержит свой надел в чистоте и порядке, и я, глядя на свой бурьян, жирующий между двумя ухоженными участками, чувствую себя настоящей преступницей. Бог с ним, с доходом, не за этим я сюда езжу, а чтобы изловчиться хоть немного «дать ладу», не давши при этом « дуба».
    Уезжаю с чувством выполненного на неопределённую часть долга, лёгкого зуда в обожжённой ласковым солнцем спине и приятным воспоминанием о свидании с моим «белозубым мачо».

    ока21:18 12.05.17
    Да, спасибо. Хотя, кажется, что-то ещё было.

    ока10:37 13.05.17
    Продолжение
    "И шли пешком…Народ шёл, сплошь толпа…машины останавливались, машины ехали, останавливались: народ – то идёт. За ограждения перешагивали, шли по минному полю, всё заминировано. И картина жуткая: поле и на нём сплошь наши мёртвые солдаты в шубах, в белых таких, в полушубках на этом поле, и сквозь шубы рожь растёт…
    А кругом заминировано, по колее надо только идти, вот они колею очистили для машин, и они останавливаются, видя это…и потом кричат «Ура!», там гудок какой-то, и они едут дальше. Пришли на какое-то место, не знаю, какое, в поле…окопы, землянки…Нас всех проверять: это же наступающая армия, чтобы тут и дезертиры.
    Нас оставили здесь, правда, кормили, один раз в неделю на кухню с котелками ходили. Самое опасное было, когда по дороге везли хлеб в телегах: все выходили, и тётки и дети и просили, и какой солдат там не выдержит, буханку хлеба кинет, а буханка хлеба людям, которые с января не ели ничего, не видели вообще – бросались есть этот хлеб, заворот кишок …погибали, вонища… ужасно…

    Ну, дали нам бумажки такие, с печатью…Капитан там такой-то, подпись, печать: что нам можно идти туда, куда мы хотим. Ну и всем…кто говорил в Москву, кто говорил в Ленинград, кто говорил ещё куда, где какие родственники. В некоторые города нельзя, там немцы. Выдали нам бумаги, что идём в такой-то город, подпись: капитан такой-то, печать. Это были наши паспорта. Но у мамы ещё сохранились какие-то документы. Она сделала такой пояс и в него спрятала. Потом я их прятала в валенки, привязывала к следам и в валенки. Но нас разували, все ботинки у нас отняли. И когда валенки отняли, пристраивали тряпки, деревяшечки, картонки. Но кое-какие документы мы сохранили.
    Потом мы пришли в Ивашково, к тёте Наде (Там, в Ивашкове Лиза познакомилась с Юоном, он из Ивашкова родом)… Но она уже умерла к тому времени. В её доме жили другие люди. Настя и Лиза были в Москве. Там жила учительница, которая приютила нас. Ну и…год мы прожили в Ивашкове, потом мы пошли в Волоколамск пешком. Там, в Волоколамске мы встретили победу-сорок пятый год. Потом из Волоколамска пришли в Москву. Всю войну мы шли из-под Ржева в Москву. Ну и пришли куда? К тёте Клаве, конечно. Тётя Клава принимала всех.»

    (Когда Галя с мамой наконец вырвались от немцев, в третий раз перейдя линию фронта, и стали пробираться обратно на восток, они сначала вернулись в ту деревню под Ржевом, где до войны жила бабушка Ирина Андреевна. Вернулись на пепелище, деревня была сожжена. В деревне было насколько ребятишек: Колька, Валька…Голод, есть нечего. «Пошли по ягоды!» Пошли ватагой в лес. А собирать эти ягоды надо было среди мин! Колька: «Дуры! Мину отличить не можете! Вот, видите, взрыватель и проволока-это противопехотная.» У Кольки была присказка «Не бывалошное время!» Фамилии его тётя Галя не помнит, а так он для неё и остался «Колька -- не бывалошное время». И вот через эти растяжки надо было переступать детям при сборе ягод. Через много лет, в 80-е годы, занимаясь спортивным ориентированием и готовя местность к соревнованиям, тётя Галя обнаружила мину времён войны. Сообщила в милицию. Те, не очень веря, командировали двух милиционеров на место. Она им объясняет: «Мина противопехотная, взрывателя, кажется, нет…» Смотрят с недоверием: «А Вы-то откуда знаете?» Один другому: «Ты мины видел?» «Нет.» «Давай, я тебе нарисую…» Пришли на место, стали палки в землю забивать, огораживать. Тётя Галя им: «Что вы делаете?! Так нельзя! Не ближе, чем на метр! И вообще, тут другие могут рядом быть!» В конце концов мину обезвредили. Тётю Галю потом с работы вызывали подписать протокол. Сослуживцы удивлялись. Её к телефону, а в ответ: «Она на разминировании!»
    Если я не путаю, тогда и произошла ещё одна история с солдатом. Четверо наших солдат, кажется, разведчики, выехали из леса верхом на лошадях и увидели группу ребятишек, среди которых была и Галя. Подъехав к ним, солдаты стали спрашивать дорогу на Полежаево. Дети объясняли, но то ли не слишком внятно, то ли объяснить было сложно, только один из солдат подхватил Галю (может она толковей всех объясняла, посадил на коня и сказал: «Поехали, покажешь!» И они поехали, и она показала. Солдат её поблагодарил, поцеловал, спустил её на землю, и они уехали. Вскоре прибежала встревоженная мама. Тем и кончилось. А какое-то время спустя, когда Галя с мамой пришли в Ивашково (где до войны жила тётя Надя с дочками Настей и Лизой), оказалось, что тётя Надя умерла, Насти и Лизы в Ивашкове нет, а в их доме живут чужие люди. Во всяком случае, где-то они приютились, в каком-то углу, на узкой лавке, где вдвоём было тесно, и Галя часто спала на полу. Через село проходило много солдат, останавливались на постой. Один солдат заметил Галю, и она показалась ему знакомой. И вот, когда она спала на полу, он опустился рядом с ней на колени, чтобы хорошенько рассмотреть, и узнал в ней ту девочку, что показала ему тогда дорогу. И в то короткое время, что он пробыл в Ивашкове, этот солдат (кажется, его звали Николаем) проявлял к Гале большое внимание и заботу, отдавал ей всё вкусное, что к нему попадало, очень к ней привязался. Дело было ещё в том, что у него немцы недавно расстреляли жену и маленького сына. Потом он ушёл воевать дальше, а Гале писал письма и прислал две свои фотографии, которые она сохранила, берегла с особой теплотой и ими дорожила. На одной из них с обратной стороны была надпись, которую я точно не помню, но смысл такой: «Пусть память обо мне бережёт тебя в жизни».)

    Эти рассказы потрясают. При том, что ясно понимаешь: это ж и десятой части не рассказано, потому что «это же не то что там от случая к случаю, это ежедневно…» Ежедневно, в течение нескольких лет ребёнок каждый день видит смерть и каждую минуту сам может быть убит. Если это действительно почувствовать, то спятишь.

    Однажды, вскоре после войны, тётя Галя случайно на платформе в ожидании электрички разговорилась с одним из заместителей Келдыша. « Там между электричками перерыв два часа. Он мне рассказывал свою биографию, я рассказывала свою. Тут как-то ещё делать нечего, меня как прорвало…и он вдруг у меня разревелся…сидит и плачет…Подошла электричка, надо идти, он слёзы вытирает… Я не знаю…электричка едет…он не идёт…Он чуть-чуть постарше меня, не так уж много. Думаю, опоздаем на эту электричку, а потом когда ещё! А он в полной прострации…Потом мало-мальски в электричке отошёл и говорит: «Сколько же надо тепла, чтобы отогреть это сердце!» Я думала: «Чтобы я ещё раз когда-нибудь рассказала! Ни за что на свете! Причём, с теми, кто был там, практически не встречаешься. С мамой мы тоже не разговаривали, потому что…»
    « Я думаю: «Больше чтобы я ещё рассказала…» У нас газету выпускают на работе. Пришёл начальник и говорит: «Слушай, ты одна осталась здесь ветеранка у нас. Напиши заметку!» Я говорю: «Нет, ни за что на свете!» Потому что, что писать? Никто не поймёт. Или кто-то шарахнется, или не поймёт.»

    Так что мне очень повезло, что тётя Галя мне всё-таки это рассказала."
    Продолжение следует

    ока12:10 14.05.17
    Окончание
    "Удивляет ещё такая деталь: немцы уже из Европы пришли к нам все вшивые! Это немцы-то, с их любовью к чистоте и порядку! И из Европы! Оказывается, это мы от них набирались вшей!

    « Вшивые до невозможности. У них тазик был, они и брились и мылись и ели…Холод, мороз - нас несколько человек детей пускали на печку, и мы видели. И тётка самовар ставила. Так она сама самовар ставит, сапогом раздувает и говорит: «Как же можно, где же они столько вшей набрались?!…А они потешались. Во-первых, они все свои подштанники на мороз на ночь выставляли. Теперь, когда их приносят, они на спиртовке жарят их… хохочут, ржут - у них такая забава была. Потом «матка, дай молоток», они, значит, молотком дубасят их . И можешь себе представить…Я считаю, что именно в этом месте…это в Никифоровском…это ещё недалеко, это, наверное, первый месяц…январь-февраль…мы уже набрались. Мы в бане были…ну на печке они ещё иногда рукавицы сушили. В общем, набрались мы там, потому что нас гнали, гнали… я обнаружила их, когда в Сновидове уже были. …»

    Были у немцев и другие забавы.

    «Получилось так, что мы в подвале разместились. А у меня к этому времени вши всю шею проели, шея была вся окровавленная. Я вышла на крыльцо – побить их, подавить, погонять, не знаю…А на крыльце соседнего дома, немец чистит свою винтовку. Вдруг он поднимает винтовку и целится в меня. Я ложусь, просто падаю. До выстрела…
    Он выстрелил, пуля попала в окно. Там стол стоял. Человек сидел за обедом, и пуля попала ему в голову. Дом был битком набит нашими людьми, кого гнали. Колонна идёт большая. Дом заполняется битком – изба, чердак, подвал. И оставляется место для стола, чтобы перекусить, поесть, у кого что осталось. И окошко выходит сюда, на улицу, чтобы можно посмотреть, что там творится. А другие окна забитые, для тепла наверно. …Можешь себе представить? Каким я чудом увидела, что он винтовку поднял…Он не то что развлекался, а надо же проверить, хорошо ли винтовку начистил. И так ежеминутно!
    Где бы ты его ни встретил, если ты встречаешь, то лучше обходить дальней дорогой: он может тебя шарахнуть рукой, ударить по голове – голова отвалится. Я такое видела: один так по голове ударил, причём даже не винтовкой, что голова отлетела. Я удивлялась ещё…И тётка вот эта, бабка, которая самовар разжигала, говорит, откуда же они такие выродки?! Мало того, что они там гуся поймают – запросто отрывают голову. А собак они убивали сразу, стреляли, потому что собаки их ненавидели, они запах не любили.»

    Наверное, не все немцы были такими. В некоторых местах, где они стояли, говорили, что венгры, румыны или финны были хуже. Но Галя с мамой практически всё время находились в прифронтовой полосе, и там были в основном эсэсовцы и «все они были выродки, там уже нормальных не было.»
    «Потом у них у всех были бумаги. У них вся Украина была разделена. Каждый знал, какой кусок земли где его ждёт. Они все этими бумагами хвалились, показывали: Сталин капут, вот моя земля. Им всем уже разделили, и они в кармане носили эти бумаги. Москву водой – болото будет. Москва капут, Сталин капут. И у них свет в окне это Украина. Все они на Украину: более плодородная…У них всё было расписано и место указано, координаты.»

    Долго после войны какие-то мелочи могли вызвать у тёти Гали чувство жути:

    «Я как-то к дяде Лёне пришла, а у него папиросы немецкие…Я пришла и не могу что-то, говорю: «У вас немцами пахнет.» Потом только он мне сказал, в чём дело. И потом ещё был случай, когда я стою в метро, на перроне, и вдруг…я уже замужем была…стоит мужчина в этой немецкой фуражке, похожий очень на СС, высокий кокошник у него был…И мне так жутко стало, подсознательно…я знаю, что это уже всё прошло, и всё равно я вздрогнула. Ну я, конечно, посмеялась над собой. Думаю, идиотка что ли. Но первая реакция у меня была такая.»"

    Тётя Галя
    Удивительно, но я после МЭИ по распределению попала в тот же институт (авиационный "ящик"), где работали тётя Галя с мужем. Меня кадровик спрашивает: "А Галина Николаевна ваша родственница?" Очень удивлялся, что я в полном неведении о своих "связях".
    Я заинтересовалась историей боёв за Ржев и вот что нашла в вики: "В результате боевых действий за 17 месяцев оккупации Ржев, а также соседние города и деревни были практически полностью разрушены, в том числе, артиллерией и авиацией Красной армии при попытках их освобождения.
    Из 20 тысяч человек, оказавшихся в оккупации[K 5], в день освобождения, 3 марта 1943 года, осталось 150 человек, вместе с районом — 362 человека. Из 5443 жилых домов Ржева уцелело лишь 297." Ссылка
    "Наши потери убитыми и ранеными в Ржевской битве приближались К ДВУМ С ПОЛОВИНОЙ МИЛЛИОНАМ ЧЕЛОВЕК. Это превышает суммарные потери наших войск в Сталинградской и Курской битвах, вместе взятых." Ссылка

    Страницы: 1 2 3

    Для возможности добавления записи, Вы должны быть зарегистрированым пользователем и авторизоваться на сайте.