***

 

В жизни есть необычное. Кто-то верит, кто-то отказывается. Кто-то об этом рассказывает. Если о необычном рассказывает необычный человек, то необычное перестает быть необычным, этому просто веришь. Вот про такого необычного человека я и хочу рассказать несколько вполне обычных историй.

 

 

Для Сани нормально: зная только название станции электрички, где собирается отдел на пикник, все-таки поехать на эту станцию. Пользуясь чутьем и здравым смыслом – ну где могут остановится коллеги на пикник – два часа искать это место, найти и присоединиться к удивленным отдыхающим.

Для него нормально, будучи в “колхозе” каждый вечер садиться на велосипед и ехать в один конец 18 километров, чтобы позвонить своей будущей супруге. Для него нормально подать заявление в ЗАГС без нее, только с ее паспортом. Кто помнит, в Советские времена это было строжайше запрещено и недопустимо.

Нормально в один и тот же день, находясь в разных местах, видеть один и тот же сон со своей мамой.

Решив кататься на горных лыжах, не останавливаться перед сломанным подъемником – сломан, так сломан, буду подниматься пешком, кататься же приехали.

Нормально поехать с Валерочкой (это один из наших) в Молдавию, по местам “боевой славы” студенческого отряда, в котором они были лет десять назад. Найти там знакомых местных жителей, отпраздновать с ними встречу. И, вернувшись поздно ночью в Москву, удовлетворенными и счастливыми, не ждать открытия метро, а идти пешком через всю Москву, распевая песни.

С тем же Валерочкой поспорить на картошке, кто больше съест мягкого белого хлеба с парным молоком (нам привозили все это прямо на поле, на полдник). Не помню, кто выиграл. Только хочется отметить, что со стороны это выглядело несколько странно. Дело в том, что Саня довольно большой по размерам. Когда я переезжал с квартиры на квартиру, Саня с криком “Не мешайте” залез под софу и поднял ее в одиночестве по лестнице на седьмой этаж. А Валерочка… нет, он не маленький, он просто не большой (прости меня, Совесть моя). Съели они хлеба и выпили молока примерно одинаково и чудовищно много. Валерочку просто положили в кузов трактора на мешки с картошкой. Саня, по моему, забрался сам. Их бережно вывезли с поля и положили отдыхать в ближайшие кусты.

Для него вполне нормально, переболев желтухой, взяться жестко исполнять заветы докторов – не пить год спиртного. Но при этом, регулярно ходить с друзьями в пивбар на Солдатку и, в то время, как они потягивают из кружек прохладное, ароматное, пенное пиво, в обход всех запретов “приносить с собой и распивать….”, наливать в свою кружку принесенное с собой молоко, хрустеть солеными бараночками (где они теперь).

Для Сани обыденно будучи “молодым специалистом”, придя в кабинет к начальнику, довести того до прединфарктного состояния сначала просто молча, а потом сопя и мямля что-то про какое-то заявление – а увольнение молодого специалиста было тогда ЧП для начальства – показать, наконец, заявление с просьбой отпустить его всего-лишь во внеочередной отпуск, и с облегченным вздохом получить этот отпуск и уехать в свою любимую Алушту.

Ничего страшного для него -  сказать старшему, уважаемому коллеге по работе, что документы, которые ему нужны, лежат у него в столе в красной папке. Саня в этот момент был очень занят – работал на компьютере, при этом наш начальник стоял рядом и держал вентилятор охлаждая компьютер. В комнате было жарко и комп ломался, а работу надо выполнить, вот начальник поручивший эту срочную работу и держал вентилятор – для Сани и это нормально. Работа ведь. Коллега же, который искал документы, был очень корректным, воспитанным человеком. Звали его Станислав Палыч. Надо было видеть, с каким умилением он смотрел на аквариумных рыбок в банке. И вот, этот тишайший человек, не найдя красной папки, опять скромно спрашивает у Сани где она – получает тот же ответ – красная папка в столе, опять ищет, не находит, вопрос, ответ, ищет в соседнем столе, на столах, под столами – ну нет красной папки. Опять вопрос – где красная папка. Раздраженный Саня вскакивает, открывает свой стол, достает СЕРУЮ папку и шлепает ей о стол – вот она. Повисает тяжелая пауза.

Станислав Палыч:

-        Саша, ты же говорил красная…..

-        Ну, а это какая по Вашему – отвечает Саня и раздраженно садиться продолжать работать под ласковым обдувом начальника.

Надо было видеть глаза Станислава Палыча. В них застыла обида, непонимание, вопрос и даже рыбки. “Он что, издевается?” – только тихо и вымолвил он. Пришлось мне ответить, что вообще-то Саня дальтоник и совсем не издевается. “Серьезно?” – вымолвил Палыч. “Да” – как можно ласковее и участливо ответил я, и тем-самым, похоже, разрядил обстановку. К слову сказать, про дальтонизм я не солгал. Ну путает он полутона. Для него нормально, занимаясь подготовкой рекламных роликов на компе, спрашивать у меня какой это цвет он выбрал, запоминать его местоположение на палитре и рисовать весьма красивые, я не побоюсь, профессианальные заставки.

Да. И была молодость, и были друзья, и были сейшены (только мы их не так называли). И любая авантюра, чудачество были по плечу. Мы просто не задумывались об этом. Это просто была наша жизнь.

Например, после дня рождения Дуси (то же один из наших), ожидая трамвая, чтобы проехать одну остановку до метро т.к. было очень холодно, мы с Саней типа замерзли и открыли какой-то трактор, стоявший рядом с остановкой около улицы Щепкина. До метро, надо сказать, было идти минут пять. Это было в районе 11 вечера, шел снег с дождем, ветер. Внутри было сухо, и Санечка долго меня уговаривал доехать на нем до метро, а то очень холодно. Я как раз получил права на вождение автомобиля, но для Сани в тот момент было не важно, что трактор и автомобиль несколько разные вещи – у одного из них был ковш (я точно помню). Из-за этого ковша все и получилось. Я ехать отказывался, но рычаги усиленно дергал. Видимо по-этому, где-то в недрах трактора, раздалось характерное “п-ш-шшш” и ковш плавно опустился на землю. Это, как ни странно, привлекло внимание наряда милиции, проходившего мимо.

В отделении мы согрелись. Пока мы ждали, что с нами будет, Саня с заговорническим видом начал хромая ходить вокруг меня и что-то зловеще шипеть. Шипение это расшифровывалось так: “Борисыч, посмотри – незаметно я хромаю?” Я согласился, что хромает он совершенно незаметно и тут же услышал, что это он “газовый балончик спрятал в ботинок, а то вдруг нас обыскивать будут, а балончик для жены, жалко будет балончика, и жены, для нее же…” Не буду говорить, что милиция отнеслась к нам с пониманием, пожурили, предупредили, поняли, что мы не злоумышленники и отпустили с миром. На обратной дороге в трактор мы уже не полезли. Согрелись же уже.

Надо отметить Саня человек очень общительный. Точнее вокруг него всегда есть атмосфера его настроения и он носит эту атмосферу с собой везде. По его словам, когда он начинал веселиться в неуместном месте, я говорил ему тихо – Саня, ты смахиваешь на идиота – и он успокаивался. Я этого не помню, но похоже на правду. Когда же у Сани было плохое настроение –на всей улице, по которой он проходил, сами собой приспускались флаги и птицы улетали на юг немедленно, не дожидаясь осени. Как-то раз он ходил и настойчиво мне доказывал, что именно ему именно сейчас очень тошно. Когда же я не выдержал и спросил (скорее возопил): “Так чего тебе тошно-то?” Ответ был изумительно прост: “Да так, тошнит…..”

Однажды у всего нашего отдела заболели сразу все зубы – Санечка пришел на работу с больным зубом. Стоны и вздохи на всю комнату….. Женщины смахивают слезы, предлагают налить на зуб валерианку, мужики -  кто с грелкой, кто со льдом, начальник готов достать из сейфа спирт… В общем, когда вселенская зубная боль перешла уже и на рыбок в банке, нам удалось таки уговорить Саню пойти к врачу и вырвать эту боль, чего бы это не стоило. Он согласился и пошел в соседнюю поликлинику т.к. ехать в свою районную уже было поздно, да и не доехал бы – у машиниста электрички сразу бы случился зубной болевой шок, как только Саня вошел бы в вагон. А тогда не было платных поликлиник, принимали строго по прописке, но Саня настаивал, просил, убеждал. Ему говорили, что он провоцирует врачей на принятие от него взятки, но он убедил их, что взяткой будет только зуб, который он оставит им на память, хоть ему его и жалко. Что говорить – они согласились.

Когда Саня вернулся, все вздохнули с облегчением – на лице его отражалась гордость за пережитое и явные следы издевательства хирурга над Саниными челюстями. Он улыбался половиной рта, но вторая половина выглядела как-то подозрительно. Его все поздравляли, рыбки в банке плескались и пищали от удовольствия (это, кстати, типа Санина фраза), на потолке засветило солнце. И вдруг опять стон, вздох…. Что случилось??? Далее от Саниного лица весьма шепелявившего в тот момент: “Поимаете я пришел, сел в кресло. Когда же хирург начал делать обезболивающий укол, я понял, что он готовит к удалению другой зуб. Он тоже был плохой, другой зуб, и его тоже надо было удалять. И я подумал – этот зуб не болит и с ним я никогда не соберусь идти к врачу (уж я то себя знаю), а тот, что уже болит, он меня все равно выгонит к врачу. С ним-то я никуда не денусь. Так что пусть удаляет тот, который пока не болит”. И Саня промолчал и хирург сработал. На следующий день он пошел в свою районную поликлинику и успешно завершил начатое накануне.

Да, сейчас вспоминая все это я понимаю, что могу уже перепутать что-то, напридумывать, но дух того времени как-то просыпается, живет еще, курилка… Есть молодость, есть друзья….. С Саней мы встречаемся редко. На последней встрече он сказал: “Блин, Борисыч, с момента нашей прошлой встречи и до этой прошло уже больше двух лет. За это время кто-то уже успел в армию уйти, отслужить и вернуться. Это же с ума можно сойти….”. А я все равно рад нашим хоть и редким свиданиям.

Саня, давай уже планировать встречу – лето проходит!

 

 

Искренне Ваш,

А. Громченко