На столе , покрытом красной скатертью , горит черная свеча . В темноте ,
окружившей меня , висит только пламя . Мы держимся за руки и скрываем смущение невольных свидетелей
бесед каждого со своим стыдом . Как новенький , я последний в этой очереди . Нервная дрожь ожидания
под кривой улыбкой знатока предстоящего обмана и заготовленных разоблачений умершей в красоте
непонятности Блаватской . Слова хозяйки , объясняющей ритуал , узнаваемы по книжкам юности . Потертый в
меру плюш скатерти сморщен далеким лицом бабушки и лета в деревне . Кто-то называет имя своей скорби ,
другие надежды на наследство неизвестного родственника . Великие императоры и соседки по коммунальной квартире ,
младенец , выброшенный в мусоропровод , и первый муж , оказавшийся лучшим , мерин , снящийся к дождю каждой
старушке на лавочке у подъезда и обязательный призрак этой квартиры , заполнили сцену стола несбывшихся ожиданий .
Каждый виден только своему отражению . Потные ладони в моих руках подтверждают маленькие бури чувств в
невидимых глазах . Жажду прощения и власти , оскобленного самолюбия и мести невозможно насытить водой
реки мертвых . В прохладном пламени подмигнула золотым веком маленькая саламандра . Темнота стен рухнула
и освободила серым воздушным шарикам путь домой . Звуки пропавшим эхом обратились тишиной . Ночная пустыня
окружила вселенной отсутствующим горизонтом . Внезапное одиночество прогнало реальность . Левая рука крепко
сжимает правую . Все гости ушли против желания остаться , тихо прикрыв дверь бесконечности. Хозяйка превратилась
в заросшие мхом времени стертые белые ступени в небытие . Я назвал имя своей любви…
|
|